Жаркий день подло разделался со всеми, кто его встретил улыбкой утром: солнце, кажется, совершенно потеряло совесть и выбило тень из-под каждой крыши. Несчастным людям некуда было деться, поэтому они молчаливо соскабливали подошвами пыль с дороги, поправляли фартуки и чепцы, мучали воротники рубах, по миллиметру разрывали дырки протёртых штанин, наверное, с целью поймать намёк на ветер. Деанел не могла быть оригинальной, даже если бы очень хотелось: с самого утра она прошло слишком много миль. Ноги были тяжёлые, голова отказывалась воспринимать простые ориентиры: мох на дереве теперь говорил, что это направление северо-южное, а звезда в небе светила строго с запада на восток. Мешок на спине был неприятно липким от влаги, хотя изначально идея намочить его казалась очень хитрой. Деанел планировала, что мокрая ткань будет уменьшать жар, но на деле совсем скоро платья и сорочки превратились в теплу жижу, смешавшуюся с потом. Солнце высушило ближайший бок мешка, но обратная его сторона хлюпала и неприятно натирала спину.
Девушка вошла в город Тирм через западные ворота: она уже несколько дней шла по берегу от озера Леона. Приходилось беспокойно озираться – на территории бывшей империи всякое могло случиться. Однако общий настрой был очень даже радостный, Деанел слышала, что Тирм – красивый город, более того он теперь независимый. Любопытство заставляло ноги идти немножко быстрее.
Войдя через западные ворота, девушка шла прямо, не сворачивая в переулки. Она оказалась в купеческой части, это можно было утверждать. Богатенькие торговцы утирали лбы шёлковыми платочками, как мух рассматривая путников. В одного из этих благонадёжных граждан врезался целый отряд драконов и всадников, состоявший из преимущественно десятилетних воинов, вооружённых палками и деревянными шлемами. Всем прохожим пришлось посторониться, чтобы пропустить колонну, и пошептаться, что негодники бегают в такое время. Деанел успела только украсть у одного из них торчавшее из кармана печенье. Видимо, благородство и наивность – качества, которые присущи воинам.
Она оказалась недалеко от возвышавшейся над городом цитадели, но, не имея намеченного курса, нерешительно мялась на Т-образном перекрёстке. Вокруг были непонятные лавки, названия которых было слишком сложно прочитать. Внимание девушки привлекла открытая дверь, пропускавшая стойкий аромат.
– У вас тут чай не прокис? – вежливо влезла в проем Деанел, заглядывая в лавку, – Эй, здравствуйте! – она ещё раз позвала, не в силах рассмотреть, что внутри из-за слепящего на улице солнца.

Деанел шагнула в лавку, все ещё щуря глаза. Она не сразу поняла, кто здесь есть или вообще никого нет, а если кто-то все-таки имеется, то посетитель или хозяйка? Неопытному уму приходилось цепляться за каждую мелочь и искать в нем дедуктивный смысл: пыль летает бессовестно – лентяи не убирались давно; вот на столе чай – владельцы, скорее всего, люди пьющие; рядом чашки мытые – богатые люди, так как располагают тряпками; дверь открыта настежь – дом располагает гостей к кутежу. «Обитель разврата», – пришлось заключить Деанел под натиском улик и логики.
Сложно сказать, о чем бы подумал другой путешественник, зайдя в лавку, но надо отметить, что хозяином положения тут себя не почувствуешь. Ловкие руки, как успела разглядеть Деанел, накинули сбрую ленты на непослушные волосы, таким же уверенным движением затем вытащили большие кружки.
– Я – не опаздываю, – честно призналась в ответ Деанел, – Я как часы. Да что там! Я и есть часы, – в подтверждение этого одиозного заявления она описала глазами круг по комнате, имитируя движение стрелок. После таких смелых признаний можно было начинать любую беседу.
– Печенье – это отличная придумка! Ваше изобретение? – девушка неэлегантно откусила сразу половину. На изысканные манеры она смотрела издалека, а после двух лет путешествий по Алагейзии в общем, и продолжительного пути в этот день в частности, вообще уже одичала и только что не слопала три угощения разом. Благо щеки располагали к прожорливости.
Деанел села за круглый стол, погладив столешницу, накрытую бархатом: мягкая поверхность приятно пощекотала ладони.
– Ждёте гостей? – она спросила, стараясь рассмотреть лицо хозяйки. Трудно было определить, сколько ей лет, да и вообще – человек ли это, – Сами тут хозяйничаете? А то если помощница нужна, понимаете, могу не только пыль расколдовать, но и швабру зачаровать, – Деанел скромно поёрзала на стуле, показывая свои невинные намерения талантливой овечки, – А знаете, я вообще тут впервые! Миленький городок и люди приятные, –  и тут она слишком шумно для доброжелательной девушки отхлебнула налитый чай, поэтому пришлось занять рот ещё двумя большими глотками. Неприятное ощущение в горле осталось, но чрезмерно усердно откашливаться тоже не хотелось, так что Деанел захрустела предложенным печеньем.

Хозяйка лавки была неожиданно приветлива: не каждый пускал себе в дом такую хитрую морду, да еще и угощал. Хотя, конечно, чувствовалось что-то странное и таинственное, как будто сейчас должна была появиться волшебная лестница с троллем наверху. Деанел чуждо чрезмерное стеснение, но смотреть этой таинственной молодой женщине в глаза чересчур долго казалось опасно.
– Сколько времени? Ну, спросите! – она сказала с коротким смешком, – Время пить чай! – Деанел опять улыбнулась. Поражаясь своему остроумию, она посмотрела на хозяйку дома и тоже склонила голову, правда не понимая, что повторяет, – Я знала, что это вы, клянусь. Сразу как зашла – уже поняла: в таких местах и разводят печенье.
Неловкость с чаем прошла. Комнату она тоже уже изучила: было здесь уютно и обжито, хотя чувствовалось, что некоторое время здесь никого не было. Деанел не хватало опыта, чтобы определить, кем была хозяйка, сама она считала, что будь у нее своя лавка – покидать ее не пришлось бы ни в коем случае. Особенно сейчас, когда война уже закончилась и многие заняты именно поиском своего уголка. Сама она с этой же целью пришла в Тирм. Работать в деревне Деанел умела плохо, а не любила хорошо. Последние пять лет она с нетерпением ждала окончания осени, а зимой стремилась перебраться в большой город, накопив денег. В этот же год ей уже осточертели коровы и кони, явно чуявшие ее неумение. В Тирме, по ее предположениям, понадобятся работницы для гораздо более интересных дел, правда каких она не знала.
– Ждали меня? – Деанел с ответным удивлением уставилась на хоязйку. Смешно слышать, что ее кто-то ждал, – Как же вы могли меня ждать? Я же только что случайно сюда зашла. Вы же не знали, что я сюда зайду. Даже я не догадывалась. Что же, колдовство какое-то? – она спросила, посмеиваясь. Конечно, она знала, что есть в этом мире всякие, кому магия доступна. Однако прожив всю жизнь среди маленьких, почти бессильных людей, увидев дракона только как тень на доме, Деанел слабо верила, что когда-нибудь станет свидетельницей волшебства, – А в открытые можно засуну? – тут она спросила просто из-за остатков забродившей детскости характера, – Печь умею! Даже быстро и из всего, хоть из огурцов, – она опять ухмыльнулась, сочинив себе невероятный кулинарный дар, но какой-то слишком пронизывающий взгляд заставил Деанел вернуться к более приличной рожице, – А вы как? Чего делаете? Кроме изобретения печений? Тут так и живете?

Деанел начала беспокойно возиться на стуле, то откидываясь назад, то наваливаясь вперёд. Она устала жевать печенья, а любопытство тянуло пойти проверить окружившие ряды банок на содержимое. Что-то могло и бахнуть: надо было быть готовой. Мало ли под какой стол прятаться.
– Пути значит? – Деанел задумалась, прекратив, наконец, возиться. О путях ей приходилось размышлять часто, правда, в более практичном смысле. Она частенько решала: направо или налево, к морю или к лесу, в кусты или за дерево. В основном, полагалась она на объективные факторы: от стайки ножами вооружённых мужчин – бежать, от армии дождём грозящих туч – прятаться, к полному людей городу – стремиться. Не всегда срабатывало верно: в каком-то новеньком селе она пряталась в старом домишке, который тогда населяли пчелы. Оказывается у этих зудящих очень остро стоит квартирный вопрос, поэтому они поспешили уведомить о выселении как можно скорее. Он укусов остался шрам на руке.
– Пути – это хорошо! – пришла к утешительному выводу девушка, – А из огурцов и правда не стоит. Из них можно и чай заварить, – она миролюбиво согласилась с хозяйкой.
– Анжела? Звучит браво! Полезным вы делом занимаетесь, – Деанел удивлённо махнула головой и выпучила глаза. Она особенно много не знала о болезнях и тем более снадобьях, хотя это очевидно не шло на пользу продолжительности её жизни, – Илирии? – Деанел переспросила, забыв, что так теперь называется Урубаен. Она плохо понимала, зачем вообще менять называния городам, но боялась выдать в себе уроженку империи, поэтому почти тут же протянула уверенное: – А-а-а, точно-точно! И как там? Меня зовут Деанел. Не травница. В снадобьях не понимаю, но! Знаю шёлк, сукно, хлопок. Этих ребятишек я изучила хорошенько! Я росла, знаете, в доме купца, он все это продавал. Ну и я с ним, – она словно прикинула в уме, какую выручку принесла торгашу её бесценная работа, – Мы, в общем, были как партнёры: ему сколько-то лет – настоящий старик был, и я – пятилетка! Потом, если коротко обозначить, я стала как фрейлина. Всякие танцы, веселье, вышивка. Приятные воспоминания! – приятные и чуточку приукрашенные. Но позитивный взгляд много жизней спас, хочется верить.
– А  вы если гадаете, мне погадаете? Загадок, поди, много в жизни случилось, – Деанел мечтательно вздохнула, – Я заплачу! Ах, и ещё, можно где-нибудь здесь платьице повесить, а то промокло, – она скромно пнула мешочек ногой. Тот, упругий и резвый, вылетел на секунду из-под стола, показывая грязный бок. Сложно представить, что об этом думали платья.

никак не отвечу по-человечески блин
– Бравость в чем? Ну, можно собрать много устрашающих слов из букв имени: уж, ножи, – оставим ножи на совести Деанел, и как она их собиралась собирать, – почти получается жало. С таким набором можно быть смелой.
Она еще немного задумалась, продолжая пинать мешочек с платьями, почти задев даже пустую кружку. За такое поведение дома бы ей уже открутили ухо, дали подзатыльник, щелкнули по носу – в итоге, уронили бы кружку сами. Девушка спешно поправила зашатавшийся сосуд и поторопилась вернуть его хозяйке, рассказывавшей про Илирию.
– Один раз в жизни везде надо побывать, – согласилась Деанел, – Ну, знаете, а где сейчас спокойно. Правда, зачем они противники, я не пойму, – она честно посмотрела на Анжелу. Сложно понимать противников и союзников, когда бегаешь по норкам в поле как мышка, – Насуада, кажется, хорошая, – решила на случай чего добавить девушка. Вдруг вокруг шпионы?
Когда хозяйка дала ей важнейшие навигационные сведения, Деанел услужливо поблагодарила и юркнула в дверь. Передвигаться по лавке было немного боязно: вокруг было много всего, во что можно было влезть, что можно было задеть и разбить, обо что споткнуться и запутаться. К счастью, выбраться во дворик удалось без лишний приключений.
Веревки она нашла быстро. Повесила первое платье – синее с желтой вышивкой полевых трав, которое загородило от нее проникавшее в маленький закуток солнце. Повесила второе с третьим – одно красное, совсем как синее, только с покосившимся правым рукавом, второе желтое, летнее. Они тоже легко загородили слепящий свет. Четвёртое платье подыгрывало не так охотно – слишком тонкая ткань и маленькая незашитая дырочка дали лучу обжарить щеки. Пятое платье уже совсем не справилось с благородной ролью щита. Солнце попало прямо в правый глаз, Деанел сощурилась и оступилась, открыв левый – и ему досталось тоже. Она успела только ойкнуть десять раз, когда упала между двух горшков.
– Уф, – заключила Деанел, потирая ушибленное место. Она чуть носом не встретилась с каменой стеной, но ее уберегла плотная зеленая стена растений. От сильного запаха девушка чихнула, подпрыгнув на месте. Она беспокойно осмотрела два горшочка на предмет поломки – все-таки они почти стали ее страховкой при падении. К счастью, обошлось. Деанел торопливо встала, чтобы скорее вернуться, пока еще куда не влезла.
– Да-а, хорошо растет там все, – доложила она Анжеле, когда вернулась. Она собиралась что-то еще добавить, но только снова чихнула.
– Так что там с гаданием? Мне нужно сделать какую-то задумчивую мину?